В матче 16-го тура Премьер-Лиги «Спартак» дома обыграл «Краснодар». Игру посетили 15 050 зрителей. Это худшая посещаемость на домашних матчах «Спартака» в нынешнем сезоне. Прежний антирекорд был установлен в предыдущем матче с «Уралом» – 16 228. А лучший результат был показан в пятом туре на матче с ЦСКА – 41 850.
Или войдите через
Грош цена такому твоему "болению"
Грош цена такому твоему "болению"
Как перестать болеть за «Спартак» и начать жить. История развода
Почему я перестал болеть за Спартак – в тексте-признании заместителя главного редактора «Чемпионата».
Я долго собирался это сделать. Пару лет как минимум. Но всё как-то не складывалось. Во-первых, это немного страшно – вот так публично признаться в интимном и не самом, честно сказать, правильном шаге в своей жизни. Обратной-то дороги уже не будет. Во-вторых, не хотелось бы, чтобы это выглядело как нервическая реакция расшатанной психики на очередной «фейспалм» любимого клуба. Это не так – всё к тому шло последние годы, шаг за шагом. И сейчас, после не самой плохой игры и победы, – подходящее время, чтобы сделать то, что давно стоило.
Ну ладно, хватит предисловий, к делу. Я, болельщик с тремя десятками сезонов за плечами, перестал болеть за футбольный клуб «Спартак» (Москва). Это официальное заявление о разводе. Ниже – история о том, как мы стали чужими друг другу.
Да, и меньше всего мне хочется услышать в этот момент злорадство. Поверьте, коллеги с цветами формы других цветов, эта история может произойти со всеми вами.
На самом деле, мне чуть-чуть не повезло. Старички-боровички рассказывают, что наивысший пик, эстетический и эмоциональный, «Спартака» в новейшей истории (поколения Симоняна и Хусаинова не берём – их вживую почти никто не видел, ТВ делало только первые шаги) – это 2 ноября 1983 года. Кубок УЕФА, гостевая игра с «Астон Виллой», которая за год до того выиграла Кубок европейских чемпионов. Дома на «Динамо» сыграли 2:2 в очень сложной и нервной игре, а в гостях нас сразу задавили, забили «английский» гол после навеса, и казалось — всё. А во втором тайме, минута за минутой, «Спартак» начал давить англичан как пресс. Стеночки, забегания, тонкая вязь перепаса – вот это вот всё, только без иронии. Дело было на знаменитом «Вилла Парке», в атмосфере классического хулиганства, которую сейчас принято вспоминать со слезой. На СССР шла ночная прямая трансляция, что было редкостью по тем временам (годом ранее «Спартак» разбил «Арсенал» на «Хайбери» – 5:2, и ту игру вовсе не показали), энергия передавалась онлайн, через сотни тысяч экранов в огромной стране.
И сначала Федя Черенков забил ответный, а потом, за минуту до конца, когда уже никто ни во что не верил (редко когда наши забивают решающие голы на последних минутах) – он же и второй. И вот старички-боровички говорят, что той степени экстаза, которую они тогда испытали после Фединого гола, они не ощущали ни до, ни после. «Помню, как вышел на балкон в ночи и орал, а с соседних домов так же орали незнакомые мне люди», — рассказывал мне один из них. Это был пик красно-белого единства, пик ощущения того, что мы – особенные, не похожие ни на кого. Мы можем проиграть, но нас никогда ни с кем не спутать. Мы не теряем лица. Мы всегда играем в свой футбол, а не мучаемся, выдавливая из соперников очки.
Собственно, притягательность «Спартака» всегда была вовсе не в победах, а в особом переживании, причастности к чему-то нестандартному. За 11 сезонов при великом Константине Бескове клуб становился чемпионом лишь два раза – столько же, сколько за мои шесть последних чемпионатов СССР, которые я застал. Тотальное доминирование 1990-х годов было, в общем-то, аномалией, которую лично я воспринимал даже с некоторым смущением – ну зачем так, пусть и другие что-то зацепят, мы же не только ради побед играем.
К моменту победы над «Виллой» я был ещё дитё, присоединившись к красно-белым только три года спустя. Случайно, без всякого глорихантерства. В тот июльский день 1986 года, как я уже потом выяснил, «Спартак» шёл на последнем месте – не очень удачно стартовал, из-за чемпионата мира в Мексике матчи пришлось переносить, и формально набранных (а не потерянных) очков у него было меньше всех. Про всё это я и понятия не имел, через несколько минут после начала игры бесповоротно влюбившись в этих неизвестных мне ребят с белой полосой на красной футболке.
Любовь живёт три года – это, конечно, ерунда. Любовь живёт гораздо дольше, если обе стороны хотят её сохранить и ценят друг друга. В какой-то момент, явно не за один день, возникло ощущение, что мы чужие. Исчезла связь – я в какой-то момент перестал понимать, зачем я трачу силы и нервы на абстрактных физкультурников в красно-белых фуфайках. Ушло что-то, что нас связывало.
Один целует ромбик, а потом признаётся в любви к Ростральным колоннам. Второй называет нас «хрюшками», а потом за этих же хрюшек забивает голы. Третий носит капитанскую повязку, а потом целует «розу» заклятых. Как раз это всё ерунда, таков modern football во всём мире. Но в монументальных клубах, кроме любителей лёгкого бабла, симулянтов и пижонов с идеальными причёсками, всегда есть, выражаясь словами Вуди Аллена, «кое-что ещё» – то, что трудно объяснить, не употребляя пошлых слов, вроде «дух», «мифология», «эстетика», «философия» и прочих.
Если всего этого нет, то получается точь-в-точь ситуация, описанная в недавнем ироническом тексте на одной американской блоговой платформе: «Игроки, которые должны были хорошо играть, так как выступают за твою команду, иногда переходят в другие клубы, которые, по твоему мнению, должны проигрывать. И теперь ты хочешь, чтобы они играли плохо. Иными словами, единственная вещь, к которой ты по-настоящему привязан, – это комплект формы твоей команды, и не важно, кто её носит».
Последние пару лет я счастлив и спокоен. Совершенно очевидно, что я уже никогда не смогу болеть ни за один клуб. Это жену можно поменять, а клуб – никогда. Зато у меня освободились выходные, которые не надо подстраивать под строго определённые 90 минут, после которых ты либо пребываешь в отвратительном настроении, либо эмоционально опустошён до предела. Я работаю (скоро зимний сезон в олимпийских видах спорта стартует всерьёз, и мне как заместителю главного редактора «Чемпионата», отвечающего за «остальной» спорт, надо готовиться), провожу время с не ожидавшей такого счастья семьёй и для собственного удовольствия смотрю пару матчей. Любых – от РФПЛ до чемпионата Голландии.
И знаете – мне нравится. Футбол, как выяснилось, по-прежнему отличная и захватывающая штука. Жаль только, что я так долго мучился, чтобы снова это почувствовать.
Как перестать болеть за «Спартак» и начать жить. История развода
Почему я перестал болеть за Спартак – в тексте-признании заместителя главного редактора «Чемпионата».
Я долго собирался это сделать. Пару лет как минимум. Но всё как-то не складывалось. Во-первых, это немного страшно – вот так публично признаться в интимном и не самом, честно сказать, правильном шаге в своей жизни. Обратной-то дороги уже не будет. Во-вторых, не хотелось бы, чтобы это выглядело как нервическая реакция расшатанной психики на очередной «фейспалм» любимого клуба. Это не так – всё к тому шло последние годы, шаг за шагом. И сейчас, после не самой плохой игры и победы, – подходящее время, чтобы сделать то, что давно стоило.
Ну ладно, хватит предисловий, к делу. Я, болельщик с тремя десятками сезонов за плечами, перестал болеть за футбольный клуб «Спартак» (Москва). Это официальное заявление о разводе. Ниже – история о том, как мы стали чужими друг другу.
Да, и меньше всего мне хочется услышать в этот момент злорадство. Поверьте, коллеги с цветами формы других цветов, эта история может произойти со всеми вами.
На самом деле, мне чуть-чуть не повезло. Старички-боровички рассказывают, что наивысший пик, эстетический и эмоциональный, «Спартака» в новейшей истории (поколения Симоняна и Хусаинова не берём – их вживую почти никто не видел, ТВ делало только первые шаги) – это 2 ноября 1983 года. Кубок УЕФА, гостевая игра с «Астон Виллой», которая за год до того выиграла Кубок европейских чемпионов. Дома на «Динамо» сыграли 2:2 в очень сложной и нервной игре, а в гостях нас сразу задавили, забили «английский» гол после навеса, и казалось — всё. А во втором тайме, минута за минутой, «Спартак» начал давить англичан как пресс. Стеночки, забегания, тонкая вязь перепаса – вот это вот всё, только без иронии. Дело было на знаменитом «Вилла Парке», в атмосфере классического хулиганства, которую сейчас принято вспоминать со слезой. На СССР шла ночная прямая трансляция, что было редкостью по тем временам (годом ранее «Спартак» разбил «Арсенал» на «Хайбери» – 5:2, и ту игру вовсе не показали), энергия передавалась онлайн, через сотни тысяч экранов в огромной стране.
И сначала Федя Черенков забил ответный, а потом, за минуту до конца, когда уже никто ни во что не верил (редко когда наши забивают решающие голы на последних минутах) – он же и второй. И вот старички-боровички говорят, что той степени экстаза, которую они тогда испытали после Фединого гола, они не ощущали ни до, ни после. «Помню, как вышел на балкон в ночи и орал, а с соседних домов так же орали незнакомые мне люди», — рассказывал мне один из них. Это был пик красно-белого единства, пик ощущения того, что мы – особенные, не похожие ни на кого. Мы можем проиграть, но нас никогда ни с кем не спутать. Мы не теряем лица. Мы всегда играем в свой футбол, а не мучаемся, выдавливая из соперников очки.
Собственно, притягательность «Спартака» всегда была вовсе не в победах, а в особом переживании, причастности к чему-то нестандартному. За 11 сезонов при великом Константине Бескове клуб становился чемпионом лишь два раза – столько же, сколько за мои шесть последних чемпионатов СССР, которые я застал. Тотальное доминирование 1990-х годов было, в общем-то, аномалией, которую лично я воспринимал даже с некоторым смущением – ну зачем так, пусть и другие что-то зацепят, мы же не только ради побед играем.
К моменту победы над «Виллой» я был ещё дитё, присоединившись к красно-белым только три года спустя. Случайно, без всякого глорихантерства. В тот июльский день 1986 года, как я уже потом выяснил, «Спартак» шёл на последнем месте – не очень удачно стартовал, из-за чемпионата мира в Мексике матчи пришлось переносить, и формально набранных (а не потерянных) очков у него было меньше всех. Про всё это я и понятия не имел, через несколько минут после начала игры бесповоротно влюбившись в этих неизвестных мне ребят с белой полосой на красной футболке.
Любовь живёт три года – это, конечно, ерунда. Любовь живёт гораздо дольше, если обе стороны хотят её сохранить и ценят друг друга. В какой-то момент, явно не за один день, возникло ощущение, что мы чужие. Исчезла связь – я в какой-то момент перестал понимать, зачем я трачу силы и нервы на абстрактных физкультурников в красно-белых фуфайках. Ушло что-то, что нас связывало.
Один целует ромбик, а потом признаётся в любви к Ростральным колоннам. Второй называет нас «хрюшками», а потом за этих же хрюшек забивает голы. Третий носит капитанскую повязку, а потом целует «розу» заклятых. Как раз это всё ерунда, таков modern football во всём мире. Но в монументальных клубах, кроме любителей лёгкого бабла, симулянтов и пижонов с идеальными причёсками, всегда есть, выражаясь словами Вуди Аллена, «кое-что ещё» – то, что трудно объяснить, не употребляя пошлых слов, вроде «дух», «мифология», «эстетика», «философия» и прочих.
Если всего этого нет, то получается точь-в-точь ситуация, описанная в недавнем ироническом тексте на одной американской блоговой платформе: «Игроки, которые должны были хорошо играть, так как выступают за твою команду, иногда переходят в другие клубы, которые, по твоему мнению, должны проигрывать. И теперь ты хочешь, чтобы они играли плохо. Иными словами, единственная вещь, к которой ты по-настоящему привязан, – это комплект формы твоей команды, и не важно, кто её носит».
Последние пару лет я счастлив и спокоен. Совершенно очевидно, что я уже никогда не смогу болеть ни за один клуб. Это жену можно поменять, а клуб – никогда. Зато у меня освободились выходные, которые не надо подстраивать под строго определённые 90 минут, после которых ты либо пребываешь в отвратительном настроении, либо эмоционально опустошён до предела. Я работаю (скоро зимний сезон в олимпийских видах спорта стартует всерьёз, и мне как заместителю главного редактора «Чемпионата», отвечающего за «остальной» спорт, надо готовиться), провожу время с не ожидавшей такого счастья семьёй и для собственного удовольствия смотрю пару матчей. Любых – от РФПЛ до чемпионата Голландии.
И знаете – мне нравится. Футбол, как выяснилось, по-прежнему отличная и захватывающая штука. Жаль только, что я так долго мучился, чтобы снова это почувствовать.
А вот тебя Блоссия от юбки далеко не отпускает
так что вырастишь поймешь что сила не в количестве,а в качестве
А вот тебя Блоссия от юбки далеко не отпускает
так что вырастишь поймешь что сила не в количестве,а в качестве
У Олимпа полная официальная вместимость 15840...
У Олимпа полная официальная вместимость 15840...
При чем здесь численность населения Москвы? Все в сравнении - то есть сколько народа ходит на остальные столичные клубы.
При чем здесь численность населения Москвы? Все в сравнении - то есть сколько народа ходит на остальные столичные клубы.
пришло наверное 5021 человек, округли до 6000))
пришло наверное 5021 человек, округли до 6000))